Забой оленей и теплая кровь из кружки: жизнь оленеводов на Крайнем Севере (28 фото)

Из Москвы мы отправились зимой в самое сердце тундры. Кажется, нет более уединенного места на земном шаре и некуда дальше ехать.

Наша поездка по тундре началась в Ловозере, маленьком селе в 165 километрах от Мурманска. По официальным данным, в нем проживает около трех тысяч человек. Село Ловозеро появилось в начале прошлого века, когда оленеводческие семейства постепенно перестали кочевать.
На первый взгляд, это обыкновенный небольшой населенный пункт в России. Но по словам местных жителей, мы находимся в столице оленеводства Кольского полуострова. Оно существует благодаря традициям коренных (саамского, коми-ижемского и ненецкого) народов.
Ловозеро производит приятное впечатление, но улицы пусты, и нигде не видать оленей. В сомнениях мы проводим пару дней. Солнце не поднимается над горизонтом, и небо светлое всего четыре часа в сутки.

Снимать будто и нечего. Нам говорят, что нужно ждать загон стада. Мы ждем.
Наконец в семь утра Андрей, наш гид и оленевод, неистово стучит в дверь и вытаскивает нас из постели. Мы запрыгиваем на снегоходы и выезжаем из села в кромешную тьму.
Два часа едем по замерзшим озерам и пустынной тундре. Небо постепенно светлеет. Это царство оленя и оленевода — два миллиона гектаров дикой природы от Ловозера до Баренцева моря.
У нас нет времени, чтобы остановиться и сделать фотографии. Пока не появился туман и хватает света, нужно найти и загнать оленей, которые свободно пасутся в тундре.

Оленеводы загнали стадо в Полмос — главную оленеводческую базу в тундровом районе. Здесь стоят шесть деревянных домиков, дизельный ветрогенератор и большой загон, обнесенный деревянным забором, — кораль.
Оленевод на снегоходе гонит сотни рогатых животных в легком тумане. Как он знает, куда нужно вести стадо, для нас остается загадкой.
Теперь ясно, почему Ловозеро выглядело пустым: настоящая жизнь бурлит тут, в тундре.
Оленеводы кричат, выбирают самых здоровых и упитанных оленей, ловко разгоняют животных, одновременно ведя подсчет. Оленеводство — основной источник дохода для местных жителей, четко организованная сельскохозяйственная артель.

На краю кораля оленеводы высматривают и вытаскивают из стада своих «личных» — не предназначенных для продажи — оленей и тут же, прямо на снегу, убивают их.
Остальные олени отправятся в Ловозеро: кто-то на убой, другие на кастрацию. Кастрируют животных, чтобы они набрали больший вес, не тратя энергию на спаривание. Делают это не как норвежские саамы — зубами, а щипцами, которыми пережимают семяпровод.

Оленевод никогда не ест «анонимное» мясо. Он своими руками — и только маленьким ножом — убивает своих оленей, разделывает, как учил дед, и вспоминает их во время еды. Он гордится своим навыком убивать без лишних страданий и без суеты. Он ничего не выкидывает: сердце, кровь, печень, язык и костный мозг считаются деликатесами; из шкур женщины шьют одежду и обувь; из рогов и костей мастерят ножи, украшения и другие поделки; остальное идет на корм собакам.

Во время перерывов оленеводы угощают нас строганиной и костным мозгом, а также сочной морошкой. В тундре исчезает жадность. Жизнь — своя, друзей, врагов — вновь становится высшей ценностью.
На улице все темнее. Снегоходы превращаются в ледяных призраков в полярных сумерках.

Мы устали и хотим спать — день, кажется, длится без конца. Но для оленеводов это только время обеда: они будут работать еще долгие часы, обходясь без рукавиц на морозе и ветре.
Нам предлагают, по ненецкой традиции, сделать глоток свежей крови. «Это лучше, чем виагра!» — громко хохочет стоящий рядом оленевод. «Вампиры!» — шутливо кричит другой. Когда оленю перерезают горло, все замолкают.

Кровь теплая и густая. Олень умирает рядом с нами, как только мы делаем глоток из общей кружки. Мы ложимся на оленьи шкуры в одном из деревянных домиков и быстро засыпаем после ужина из свежего мяса. Завтра или послезавтра мужчины отвезут на санях туши и шкуры в село — своим женам, детям и друзьям.

В деревянных домах торжественно отмечают прибытие свежего мяса. Ловозерский убойный пункт — одновременно стыд и гордость местного совхоза. Производимое здесь мясо идет на продажу в России и за границу. Производство отвечает европейским стандартам, а мясо и шкуры считаются лучшими на рынке. Однако у работников очень тяжелые условия труда, и совхозу не хватает необходимого оборудования, чтобы дать перспективу местным.

Больше мы не считаем дни: в вечной темноте не различишь, утро или вечер. Мы научились у оленеводов, что если не спишь — время работать.
Олень занимает центральное место в миросозерцании местных. Он не только еда, но и партнер для проживания в тундре. Он символ бодрости и щедрости, а в саамских мифах — даже бог-отец человека. Поэтому оленеводы относятся к этим животным с крайним уважением и заботой — и ручной убой, при всей кровавости, является для людей моментом благодарности.

Поделитесь новостью с друзьями:

Езда на снегоходах по замерзшим озерам, ручной забой оленей и теплая кровь из кружки — фотограф Павел Поборуев и Моргана Фэр-Малька провели две недели на Крайнем Севере, где наблюдали, как живут оленеводы. Из Москвы мы отправились зимой в самое сердце тундры. Кажется, нет более уединенного места на земном шаре и некуда дальше ехать. Наша поездка по тундре началась в Ловозере, маленьком селе в 165 километрах от Мурманска. По официальным данным, в нем проживает около трех тысяч человек. Село Ловозеро появилось в начале прошлого века, когда оленеводческие семейства постепенно перестали кочевать. На первый взгляд, это обыкновенный небольшой населенный пункт в России. Но по словам местных жителей, мы находимся в столице оленеводства Кольского полуострова. Оно существует благодаря традициям коренных (саамского, коми-ижемского и ненецкого) народов. Ловозеро производит приятное впечатление, но улицы пусты, и нигде не видать оленей. В сомнениях мы проводим пару дней. Солнце не поднимается над горизонтом, и небо светлое всего четыре часа в сутки. Снимать будто и нечего. Нам говорят, что нужно ждать загон стада. Мы ждем. Наконец в семь утра Андрей, наш гид и оленевод, неистово стучит в дверь и вытаскивает нас из постели. Мы запрыгиваем на снегоходы и выезжаем из села в кромешную тьму. Два часа едем по замерзшим озерам и пустынной тундре. Небо постепенно светлеет. Это царство оленя и оленевода — два миллиона гектаров дикой природы от Ловозера до Баренцева моря. У нас нет времени, чтобы остановиться и сделать фотографии. Пока не появился туман и хватает света, нужно найти и загнать оленей, которые свободно пасутся в тундре. Оленеводы загнали стадо в Полмос — главную оленеводческую базу в тундровом районе. Здесь стоят шесть деревянных домиков, дизельный ветрогенератор и большой загон, обнесенный деревянным забором, — кораль. Оленевод на снегоходе гонит сотни рогатых животных в легком тумане. Как он знает, куда нужно вести стадо, для нас остается загадкой. Теперь ясно, почему Ловозеро выглядело пустым: настоящая жизнь бурлит тут, в тундре. Оленеводы кричат, выбирают самых здоровых и упитанных оленей, ловко разгоняют животных, одновременно ведя подсчет. Оленеводство — основной источник дохода для местных жителей, четко организованная сельскохозяйственная артель. На краю кораля оленеводы высматривают и вытаскивают из стада своих «личных» — не предназначенных для продажи — оленей и тут же, прямо на снегу, убивают их. Остальные олени отправятся в Ловозеро: кто-то на убой, другие на кастрацию. Кастрируют животных, чтобы они набрали больший вес, не тратя энергию на спаривание. Делают это не как норвежские саамы — зубами, а щипцами, которыми пережимают семяпровод. Оленевод никогда не ест «анонимное» мясо. Он своими руками — и только маленьким ножом — убивает своих оленей, разделывает, как учил дед, и вспоминает их во время еды. Он гордится своим навыком убивать без лишних страданий и без суеты. Он ничего не выкидывает: сердце, кровь, печень, язык и костный мозг считаются деликатесами; из шкур женщины шьют одежду и обувь; из рогов и костей мастерят ножи, украшения и другие поделки; остальное идет на корм собакам. Во время перерывов оленеводы угощают нас строганиной и костным мозгом, а также сочной морошкой. В тундре исчезает жадность. Жизнь — своя, друзей, врагов — вновь становится высшей ценностью. На улице все темнее. Снегоходы превращаются в ледяных призраков в полярных сумерках. Мы устали и хотим спать — день, кажется, длится без конца. Но для оленеводов это только время обеда: они будут работать еще долгие часы, обходясь без рукавиц на морозе и ветре. Нам предлагают, по ненецкой традиции, сделать глоток свежей крови. «Это лучше, чем виагра!» — громко хохочет стоящий рядом оленевод. «Вампиры!» — шутливо кричит другой. Когда оленю перерезают горло, все замолкают. Кровь теплая и густая. Олень умирает рядом с нами, как только мы делаем глоток из общей кружки. Мы ложимся на оленьи шкуры в одном из деревянных домиков и быстро засыпаем после ужина из свежего мяса. Завтра или послезавтра мужчины отвезут на санях туши и шкуры в село — своим женам, детям и друзьям. В деревянных домах торжественно отмечают прибытие свежего мяса. Ловозерский убойный пункт — одновременно стыд и гордость местного совхоза. Производимое здесь мясо идет на продажу в России и за границу. Производство отвечает европейским стандартам, а мясо и шкуры считаются лучшими на рынке. Однако у работников очень тяжелые условия труда, и совхозу не хватает необходимого оборудования, чтобы дать перспективу местным. Больше мы не считаем дни: в вечной темноте не различишь, утро или вечер. Мы научились у оленеводов, что если не спишь — время работать. Олень занимает центральное место в миросозерцании местных. Он не только еда, но и партнер для проживания в тундре. Он символ бодрости и щедрости, а в саамских мифах — даже бог-отец человека. Поэтому оленеводы относятся к этим животным с крайним уважением и заботой — и ручной убой, при всей кровавости, является для людей моментом благодарности. Поделитесь новостью с друзьями: