Про офицерских жён

Сереге дали звание майора. Прежде у него такового звания не было, а сейчас есть, он посиживает, не знает, как быть. До самого вечера маялся вопросцем, опьянеть ему на радостях, либо не пятнать честь старшего офицера желая бы в 1-ый же день. Самое неприятное, что теснее и пить-то не охото. Страшные вещи делает армия с людьми.

Серега пришел со службы домой, Оля открыла ему дверь, глядит — стоит супруг, трезвый, задумчивый и теснее майор. Жизнь офицерской супруги полна неожиданностей, днем просыпаешься рядом с капитаном, а вечерком в дом заваливается майор. Непонятно, как при всем этом ощущать себя благородной дамой. Оля впустила Серегу в дом, потрогала лоб, разговаривает:

— Ты почему таковой трезвый, ты не заболел?

Жену русского офицера просто испугать, она живо привыкает к тому, что супруг дисциплинирован и предсказуем. Трезвость без предлога — симптом беспокойный, такое кого угодно принудит нервничать. Серега, окончательно, человек солидный и пьет малюсенько, но всему ведь есть свои границы.

Жизнь офицерской супруги никогда не была легкой. В истории можнож найти массу образцов. Какие-нибудь парижанки из средневекового Парижа, обязано быть, собирались время от времени на девичник и жаловались друг другу на мужей.

— Мой-то, представляете, — разговаривала одна, — подрался вчера с гвардейцами кардинала!Я до ночи кровь с камзола отстирывала, а позже еще дырки зашивала. Говорю ему: «Можно пощепетильнее с камзолом?Мог бы попытаться не натыкаться на каждую шпагу. Тебе-то что, отлежишься и пойдешь опять драться, дуэлянт хренов!А я что, белошвейка тебе?»

А подруги понимающе кивали, разговаривали ей:

— А он что?

— А что он?— хмыкала 1-ая. — Лежит, стонет себе, будто я не с ним беседую. А в прошедшем месяце вообщем брал и умотал с друзьями в Лондон. Нормально вообщем, нет?.. Я, означает, жду его, готовлю ужин, а он в Лондоне прохлаждается!Вернулся через недельку, камзол весь в дырках, я ему беседую: ну ты и паразит!Дружбанов, означает, в Лондон возишь, а законная супруга дома посиживает!Ты обо мне хоть поразмыслил?

— А он что?

— А что он?.. Наврал какую-то белиберду, курам на хохот. Секретное, дескать, задание, муниципальная скрыта!Пули свистели над головой!.. Как традиционно, все вокруг канальи, он один д’Артаньян. Я позже у него в кармашках порылась, а там у него понимаете, что?.. Алмазные подвески, вот что!Точно вам беседую, девченки — к бабушке ездил.

Подруги тогда сочувственно качали головами и сожалели офицерскую супругу.

А женам печенегов приходилось и того ужаснее. Какой-нибудь лейтенант-печенег просто притаскивал из-за границы еще одну молодую супругу. Приводил ее в дом, и разговаривал первой супруге:

— Знакомься, драгоценная, это Маша, она будет жить с нами.

Уж лучше подвески, правдивое слово.

Сейчас, окончательно, стало проще. Офицер ныне пошел уравновешенный, рассудительный. Ему подавай пенсию за выслугу и квартиру от страны, а всякие Лондоны с подвесками ему подарком не сдались. По выходным офицер прогуливается в театр, а когда ему предоставляют майора, теснее думает: опьянеть ему на радостях, либо сделать печени приятный сюрприз.

Серега в дом зашел, супругу поцеловал, собаку выгулял, ужин съел, позже позвонил мне. Рассказал, как они с Олей прогуливались в выходные в театр на «Ромео и Джульетту». Очень поучительная история, меж иным.

Люди не лгут, нет повести грустнее на свете. Ромео был, кажется, под кайфом, что-то всегда бубнил себе под нос, неразумно таращился на свою любимую Джульетту, будто не мог решить, или она брови выщипала, или у нее в прошедший разов был нос с горбинкой. Его горячая влюбленность была таковой неубедительной, что публика подозревала интригу, уж не решил ли режиссер сделать из Ромео альфонса и брачного афериста. Ко второму акту этот Ромео так всех утомил, что, когда он в конце концов погиб, созерцатели вопили «Браво!» и требовали умереть на бис. Это был единый момент в спектакле, который всем хотелось уяснить.

— Торчок некий, но не Ромео, — произнес Серега. — Уши врастопырку, глаза бегут. В армию бы его призвать, мы бы здесь сделали из него жителя нашей планеты. Может, даже до капитана дослужился бы.

Понятное дело, боевому офицеру Российской армии никакие Капулетти не посмели бы перечить, дали бы Джульетту в супруги, как миленькие. Он увез бы ее куда-нибудь в Калугу либо в Калининград, по месту службы. По выходным прогуливались бы в театр, ожидали квартиру от страны. Джульетта образумливалась бы, вульгарна работать бухгалтером в ЦУМ, собачку завела. Временами, окончательно, жаловалась бы на Ромео:

— Мой-то вчера, опосля службы, вновь умотал в кабак с дружбанами. Пришел за полночь, весь китель измят, пуговицу оторвал где-то. Я ему что, белошвейка, каждый разов китель чинить?..

Но все одинаково, куда она без него?Офицерская супруга собственного офицера не бросит. Любит она его.

Одно плохо, другой разов просыпаешься рядом с капитаном, а вечерком к тебе заявляется теснее майор.

И как при всем этом ощущать себя благородной дамой?..

Непонятно.

Сереге дали звание майора. Прежде у него такового звания не было, а сейчас есть, он посиживает, не знает, как быть. До самого вечера маялся вопросцем, опьянеть ему на радостях, либо не пятнать честь старшего офицера желая бы в 1-ый же день. Самое неприятное, что теснее и пить-то не охото. Страшные вещи делает армия с людьми. Серега пришел со службы домой, Оля открыла ему дверь, глядит — стоит супруг, трезвый, задумчивый и теснее майор. Жизнь офицерской супруги полна неожиданностей, днем просыпаешься рядом с капитаном, а вечерком в дом заваливается майор. Непонятно, как при всем этом ощущать себя благородной дамой. Оля впустила Серегу в дом, потрогала лоб, разговаривает: — Ты почему таковой трезвый, ты не заболел? Жену русского офицера просто испугать, она живо привыкает к тому, что супруг дисциплинирован и предсказуем. Трезвость без предлога — симптом беспокойный, такое кого угодно принудит нервничать. Серега, окончательно, человек солидный и пьет малюсенько, но всему ведь есть свои границы. Жизнь офицерской супруги никогда не была легкой. В истории можнож найти массу образцов. Какие-нибудь парижанки из средневекового Парижа, обязано быть, собирались время от времени на девичник и жаловались друг другу на мужей. — Мой-то, представляете, — разговаривала одна, — подрался вчера с гвардейцами кардинала!Я до ночи кровь с камзола отстирывала, а позже еще дырки зашивала. Говорю ему: «Можно пощепетильнее с камзолом?Мог бы попытаться не натыкаться на каждую шпагу. Тебе-то что, отлежишься и пойдешь опять драться, дуэлянт хренов!А я что, белошвейка тебе?» А подруги понимающе кивали, разговаривали ей: — А он что? — А что он?— хмыкала 1-ая. — Лежит, стонет себе, будто я не с ним беседую. А в прошедшем месяце вообщем брал и умотал с друзьями в Лондон. Нормально вообщем, нет? Я, означает, жду его, готовлю ужин, а он в Лондоне прохлаждается!Вернулся через недельку, камзол весь в дырках, я ему беседую: ну ты и паразит!Дружбанов, означает, в Лондон возишь, а законная супруга дома посиживает!Ты обо мне хоть поразмыслил? — А он что? — А что он? Наврал какую-то белиберду, курам на хохот. Секретное, дескать, задание, муниципальная скрыта!Пули свистели над головой! Как традиционно, все вокруг канальи, он один д’Артаньян. Я позже у него в кармашках порылась, а там у него понимаете, что? Алмазные подвески, вот что!Точно вам беседую, девченки — к бабушке ездил. Подруги тогда сочувственно качали головами и сожалели офицерскую супругу. А женам печенегов приходилось и того ужаснее. Какой-нибудь лейтенант-печенег просто притаскивал из-за границы еще одну молодую супругу. Приводил ее в дом, и разговаривал первой супруге: — Знакомься, драгоценная, это Маша, она будет жить с нами. Уж лучше подвески, правдивое слово. Сейчас, окончательно, стало проще. Офицер ныне пошел уравновешенный, рассудительный. Ему подавай пенсию за выслугу и квартиру от страны, а всякие Лондоны с подвесками ему подарком не сдались. По выходным офицер прогуливается в театр, а когда ему предоставляют майора, теснее думает: опьянеть ему на радостях, либо сделать печени приятный сюрприз. Серега в дом зашел, супругу поцеловал, собаку выгулял, ужин съел, позже позвонил мне. Рассказал, как они с Олей прогуливались в выходные в театр на «Ромео и Джульетту». Очень поучительная история, меж иным. Люди не лгут, нет повести грустнее на свете. Ромео был, кажется, под кайфом, что-то всегда бубнил себе под нос, неразумно таращился на свою любимую Джульетту, будто не мог решить, или она брови выщипала, или у нее в прошедший разов был нос с горбинкой. Его горячая влюбленность была таковой неубедительной, что публика подозревала интригу, уж не решил ли режиссер сделать из Ромео альфонса и брачного афериста. Ко второму акту этот Ромео так всех утомил, что, когда он в конце концов погиб, созерцатели вопили «Браво!» и требовали умереть на бис. Это был единый момент в спектакле, который всем хотелось уяснить. — Торчок некий, но не Ромео, — произнес Серега. — Уши врастопырку, глаза бегут. В армию бы его призвать, мы бы здесь сделали из него жителя нашей планеты. Может, даже до капитана дослужился бы. Понятное дело, боевому офицеру Российской армии никакие Капулетти не посмели бы перечить, дали бы Джульетту в супруги, как миленькие. Он увез бы ее куда-нибудь в Калугу либо в Калининград, по месту службы. По выходным прогуливались бы в театр, ожидали квартиру от страны. Джульетта образумливалась бы, вульгарна работать бухгалтером в ЦУМ, собачку завела. Временами, окончательно, жаловалась бы на Ромео: — Мой-то вчера, опосля службы, вновь умотал в кабак с дружбанами. Пришел за полночь, весь китель измят, пуговицу оторвал где-то. Я ему что, белошвейка, каждый разов китель чинить? Но все одинаково, куда она без него?Офицерская супруга собственного офицера не бросит. Любит она его. Одно плохо, другой разов просыпаешься рядом с капитаном, а вечерком к тебе заявляется теснее майор. И как при всем этом ощущать себя благородной дамой? Непонятно.