«Исчезли целые улицы»: как канализация взорвала город (21 фото)

Гвадалахара и сейчас, и в начале 1990-х представляла собой типичный для Мексики город контрастов. Во втором по количеству жителей мегаполисе страны опутанные колючей проволокой респектабельные районы чередовались с трущобами, а деловые высотки соседствовали с нищетой и разрухой. В апреле 1992 года городу предстояло пережить крупнейшую катастрофу в своей истории. Катастрофу, которой можно было избежать.

18 апреля жители района Аналько на западе города — старых, тесно застроенных и плотно населенных кварталов, где обитали преимущественно рабочие из окружающей их обширной промзоны, — почувствовали непривычный запах.

В принципе не слишком приятными ароматами здесь мало кого можно было удивить, но в данном случае горожане ощутили нечто новое. Из гвадалахарских недр начало пахнуть газом и бензином.

Поэтому в местные аварийные службы немедленно начали поступать обращения обеспокоенных жителей. В течение этого и следующих дней в районе побывало сразу несколько бригад специалистов, они действительно зафиксировали повышенное содержание газа в подземных коммуникациях, однако ответственные чиновники продолжали уверять обитателей района, что ситуация держится под контролем. Судя по последовавшим событиям, никаких работ по ликвидации возможной аварии или хотя бы по выяснению причин появления нетипичного для канализации запаха не успели или не захотели провести.

В 10 утра 22 апреля из канализации стали вырываться столбы белого дыма. Спустя пять минут произошли первые два взрыва, за ними последовали третий, четвертый, люки взрывались один за другим. В районе началась паника: никто не понимал, что происходит и откуда ждать следующей беды. Чрезвычайные службы не могли добраться до места трагедии, потому что улицы района просто перестали существовать, превратившись в огромные траншеи.

«Я услышал сильный хлопок и выбежал на улицу. Автомобили лежали на крышах домов, вокруг были облака пыли, люди истерически плакали. Я никогда не видел ничего подобного», — говорил позже журналистам один из местных жителей.
Другая женщина, потерявшая во время трагедии сестру, рассказала: «Она шла в магазин, когда вся улица взорвалась. Мы несколько дней чувствовали запах газа, а власти лишь заблокировали улицу для автомобилей, но не провели эвакуацию».

В течение часа после серии из 10 взрывов пролетарские кварталы Гвадалахары стали напоминать пейзаж после бомбардировки. Дома превратились в груду развалин, автомобили и автобусы провалились в образовавшиеся длинные воронки. В общей сложности было разрушено 8 километров улиц Аналько. Трасса цепной реакции протянулась строго под канализационным коллектором города.

В первые часы после катастрофической аварии власти совершенно не представляли, что произошло: канализация, учитывая ее содержимое (в Гвадалахаре туда сливались еще и дождевая вода, и промышленные отходы), просто не должна была, не могла взорваться. Роль козла отпущения попытались возложить на небольшое местное предприятие La Central — фабрику, производившую растительное масло. В технологическом процессе его экстракции использовался гексан — углеводород, в значительном количестве входящий в состав бензина. Его утечка в городские коммуникации объяснила бы тревоживший жителей района запах.

Однако в конце концов честное имя La Central было спасено. Специалисты-химики установили, что для взрывов подобной мощности понадобилась бы детонация сотен тысяч литров гексана. Вместимость хранилища фабрики была лишь 60 000 литров, и практически весь объем по-прежнему находился на месте, в цистернах. Дальнейшее расследование привело к крайне неприятным для властей выводам.

Одним из 40 предприятий в промзоне, соседствовавшей с разрушенными кварталами, был крупный нефтеперерабатывающий завод государственной нефтяной монополии Pemex. Этот индустриальный гигант, обеспечивавший почти 40% доходной части всего бюджета огромной страны, фактически превратился в «государство в государстве». Как и любая монополия, обуреваемая от отсутствия конкурентов ощущением собственной значимости, имеющая доступ к большим деньгам и фактически существующая в условиях безнаказанности, компания погрязла в коррупции и полном пренебрежении к интересам «маленького человека».

Его представители, естественно, отрицали всякую свою причастность к инциденту, однако Pemex и ранее был замешан в разнообразных техногенных авариях, приводивших к человеческим жертвам: от взрывов нефтехранилищ (1984 год, пригород Мехико, 500 жертв) до утечек нефти при ее добыче в Мексиканском заливе (1979 год).

В ходе расследования выяснилось, что прямо под пострадавшим районом с канализационным коллектором соприкасался продуктопровод Pemex. Он был построен еще в 1973 году для доставки очищенных нефтепродуктов с гвадалахарского НПЗ в город Саламанка. В точке соприкосновения оцинкованная труба канализации вступила в реакцию со стальной трубой продуктопровода, последний корродировал, и через образовавшееся отверстие диаметром всего 1 сантиметр топливо начало поступать в окружающую почву, а потом проникать в канализацию.

Еще одним фактором, обусловившим трагедию, стало, как ни странно, строительство в Гвадалахаре метро. Его трасса как раз пересекала коллектор, и власти не нашли ничего лучшего, как сделать в канализацию U-образную врезку, которая позволила ей обогнуть метро снизу. Специальные насосы прокачивали через этот изгиб целевые для коллектора отходы, но они же оказались неспособны сделать то же самое с появившимися там испарениями нефтепродуктов.

В конечном итоге это привело к образованию под землей по трассе канализации своеобразных газовых карманов. Накопленного давления и случайной искры оказалось достаточно для разрушения нескольких городских кварталов. Ущерб от катастрофы составил по разным оценкам от нескольких сотен миллионов до миллиарда долларов.

Практически любая техногенная авария, особенно крупномасштабная, невозможна без сочетания целого ряда факторов разной степени вероятности. Решающим из них обычно становится человеческая ошибка. События 24-летней давности в Гвадалахаре стали следствием сразу набора ошибок совершенно разных людей: нефтяников, незнакомых с базовой химией и разместивших свою трубу вплотную к городским коммуникациям. Муниципальных властей, допустивших это и отказывавшихся эвакуировать население при появлении запаха неопознанного происхождения. Наконец, самих работников аварийных служб, которые за четыре дня так и не смогли обнаружить взаимосвязь между проходящим рядом продуктопроводом нефтеперерабатывающего завода и источником необычного аромата.

Итогом этой халатности, некомпетентности, безалаберности, лени, наконец, преступного безразличия стали 252 человеческие жизни, закончившиеся при взрыве, под осколками стекла, в провалившемся в траншею автобусе, под обломками сотен зданий. Счет поломанным судьбам идет на десятки тысяч. Такова цена одного маленького отверстия диаметром 1 сантиметр.

Поделитесь новостью с друзьями:

«Я просто шел в магазин, а в следующее мгновение вся улица взорвалась. Машины оказались на крышах домов», — рассказывал об этой трагедии один из чудом выживших местных жителей. 22 апреля 1992 года в результате серии мощных взрывов в канализации мексиканского города Гвадалахара было разрушено свыше 1000 зданий, 250 человек погибли, больше тысячи было ранено, а 15 тысяч остались без крова Гвадалахара и сейчас, и в начале 1990-х представляла собой типичный для Мексики город контрастов. Во втором по количеству жителей мегаполисе страны опутанные колючей проволокой респектабельные районы чередовались с трущобами, а деловые высотки соседствовали с нищетой и разрухой. В апреле 1992 года городу предстояло пережить крупнейшую катастрофу в своей истории. Катастрофу, которой можно было избежать. 18 апреля жители района Аналько на западе города — старых, тесно застроенных и плотно населенных кварталов, где обитали преимущественно рабочие из окружающей их обширной промзоны, — почувствовали непривычный запах. В принципе не слишком приятными ароматами здесь мало кого можно было удивить, но в данном случае горожане ощутили нечто новое. Из гвадалахарских недр начало пахнуть газом и бензином. Поэтому в местные аварийные службы немедленно начали поступать обращения обеспокоенных жителей. В течение этого и следующих дней в районе побывало сразу несколько бригад специалистов, они действительно зафиксировали повышенное содержание газа в подземных коммуникациях, однако ответственные чиновники продолжали уверять обитателей района, что ситуация держится под контролем. Судя по последовавшим событиям, никаких работ по ликвидации возможной аварии или хотя бы по выяснению причин появления нетипичного для канализации запаха не успели или не захотели провести. В 10 утра 22 апреля из канализации стали вырываться столбы белого дыма. Спустя пять минут произошли первые два взрыва, за ними последовали третий, четвертый, люки взрывались один за другим. В районе началась паника: никто не понимал, что происходит и откуда ждать следующей беды. Чрезвычайные службы не могли добраться до места трагедии, потому что улицы района просто перестали существовать, превратившись в огромные траншеи. «Я услышал сильный хлопок и выбежал на улицу. Автомобили лежали на крышах домов, вокруг были облака пыли, люди истерически плакали. Я никогда не видел ничего подобного», — говорил позже журналистам один из местных жителей. Другая женщина, потерявшая во время трагедии сестру, рассказала: «Она шла в магазин, когда вся улица взорвалась. Мы несколько дней чувствовали запах газа, а власти лишь заблокировали улицу для автомобилей, но не провели эвакуацию». В течение часа после серии из 10 взрывов пролетарские кварталы Гвадалахары стали напоминать пейзаж после бомбардировки. Дома превратились в груду развалин, автомобили и автобусы провалились в образовавшиеся длинные воронки. В общей сложности было разрушено 8 километров улиц Аналько. Трасса цепной реакции протянулась строго под канализационным коллектором города. В первые часы после катастрофической аварии власти совершенно не представляли, что произошло: канализация, учитывая ее содержимое (в Гвадалахаре туда сливались еще и дождевая вода, и промышленные отходы), просто не должна была, не могла взорваться. Роль козла отпущения попытались возложить на небольшое местное предприятие La Central — фабрику, производившую растительное масло. В технологическом процессе его экстракции использовался гексан — углеводород, в значительном количестве входящий в состав бензина. Его утечка в городские коммуникации объяснила бы тревоживший жителей района запах. Однако в конце концов честное имя La Central было спасено. Специалисты-химики установили, что для взрывов подобной мощности понадобилась бы детонация сотен тысяч литров гексана. Вместимость хранилища фабрики была лишь 60 000 литров, и практически весь объем по-прежнему находился на месте, в цистернах. Дальнейшее расследование привело к крайне неприятным для властей выводам. Одним из 40 предприятий в промзоне, соседствовавшей с разрушенными кварталами, был крупный нефтеперерабатывающий завод государственной нефтяной монополии Pemex. Этот индустриальный гигант, обеспечивавший почти 40% доходной части всего бюджета огромной страны, фактически превратился в «государство в государстве». Как и любая монополия, обуреваемая от отсутствия конкурентов ощущением собственной значимости, имеющая доступ к большим деньгам и фактически существующая в условиях безнаказанности, компания погрязла в коррупции и полном пренебрежении к интересам «маленького человека». Его представители, естественно, отрицали всякую свою причастность к инциденту, однако Pemex и ранее был замешан в разнообразных техногенных авариях, приводивших к человеческим жертвам: от взрывов нефтехранилищ (1984 год, пригород Мехико, 500 жертв) до утечек нефти при ее добыче в Мексиканском заливе (1979 год). В ходе расследования выяснилось, что прямо под пострадавшим районом с канализационным коллектором соприкасался продуктопровод Pemex. Он был построен еще в 1973 году для доставки очищенных нефтепродуктов с гвадалахарского НПЗ в город Саламанка. В точке соприкосновения оцинкованная труба канализации вступила в реакцию со стальной трубой продуктопровода, последний корродировал, и через образовавшееся отверстие диаметром всего 1 сантиметр топливо начало поступать в окружающую почву, а потом проникать в канализацию. Еще одним фактором, обусловившим трагедию, стало, как ни странно, строительство в Гвадалахаре метро. Его трасса как раз пересекала коллектор, и власти не нашли ничего лучшего, как сделать в канализацию U-образную врезку, которая позволила ей обогнуть метро снизу. Специальные насосы прокачивали через этот изгиб целевые для коллектора отходы, но они же оказались неспособны сделать то же самое с появившимися там испарениями нефтепродуктов. В конечном итоге это привело к образованию под землей по трассе канализации своеобразных газовых карманов. Накопленного давления и случайной искры оказалось достаточно для разрушения нескольких городских кварталов. Ущерб от катастрофы составил по разным оценкам от нескольких сотен миллионов до миллиарда долларов. Практически любая техногенная авария, особенно крупномасштабная, невозможна без сочетания целого ряда факторов разной степени вероятности. Решающим из них обычно становится человеческая ошибка. События 24-летней давности в Гвадалахаре стали следствием сразу набора ошибок совершенно разных людей: нефтяников, незнакомых с базовой химией и разместивших свою трубу вплотную к городским коммуникациям. Муниципальных властей, допустивших это и отказывавшихся эвакуировать население при появлении запаха неопознанного происхождения. Наконец, самих работников аварийных служб, которые за четыре дня так и не смогли обнаружить взаимосвязь между проходящим рядом продуктопроводом нефтеперерабатывающего завода и источником необычного аромата. Итогом этой халатности, некомпетентности, безалаберности, лени, наконец, преступного безразличия стали 252 человеческие жизни, закончившиеся при взрыве, под осколками стекла, в провалившемся в траншею автобусе, под обломками сотен зданий. Счет поломанным судьбам идет на десятки тысяч. Такова цена одного маленького отверстия диаметром 1 сантиметр. Поделитесь новостью с друзьями: