Как жили европейцы в 17-18 веке

История европейского общества в раннее новоиспеченное времена(XVII-XVIII века)— это не всего войны и революции, экономика и политика, однако и бытовая составляющая жизни всегдашних людей. Простые крестьяне и работники составляли тогда основную доля общества. Они валялись, веровали в Господа, молились, кормились, т. е. выполняли повседневные и рутинные дела. Собственно об этих фактах пойдет выговор в данной познавательной статье.

Занимательные факты о повседневной жизни европейцев 300-400 лет назад

 

Неуверенность и трепеты европейцев

Крестьянское сословие в XVII-XVIII веках нередко взводило выступления против феодалов, это были взаправдашние крестьянские войны. Однако большущую доля времени феодальное и крестьянское сословия всё же жительствовали в ладу, миролюбиво. Крестьяне принимали свои повинности, отсутствие воли и поземельную подвластность будто натуральное состояние девал, ведь настолько жительствовали их деды и прадеды. Сеньоры тоже разумели, что надобно жительствовать миролюбиво и не браниться.


 


Самыми адовыми ворогами простых людей были немочи, голодные годы и брань. Оттого крестьяне Франции в семнадцатом веке вставали ни свет ни заря и первым делом молились Господу, дабы он освободил их от чумы, голода и войны.


Феодальные междоусобицы и захватническая наружная политика европейских венценосцев порождали у крестьян ощущение неуверенности в предбудущем дне. Они были пышны трепета перед разбоями и банкротствами, какие были попутчиками войны. Ведь воюющим бойцам было надобно бессчетно продовольствия, и дробно бойцы кормились за счет крестьян. Случалось, что они убивали крестьян, насиловали, а уже впоследствии грабили. Законы были не на палестине простых людей.


 


Другой причиной трепета перед предбудущим был беспрерывный голодание. Причиной голода были басистые урожаи, Примерно, в германских землях в стадия с 1660 по 1800 годы всякий четвертый год был неурожайным, и выходит, голодным.


Третьей причиной трепета были беспрерывные эпидемии неодинаковых немочей, косившие людей десятками тысяч. Самой опасной немочью в раннее новоиспеченное времена была чума. От нее не было придумано лекарств, вакцины и прививки в те времена еще не были изобретены. В Париже семнадцатого века было шесть адовых эпидемий чумы. В восемнадцатом веке в Париже чума безумствовала уже не настолько велико, однако перекинулась на другую Францию, в первую очередность на Марсель и Тулон. Улицы Марселя в 1720 году были пышны прахов, убирать было некому. От чумы тогда загнулся всякий другой обитатель этого французского города.


 


Сыпной тиф и оспа в те века были тоже смертельными немочами. В восемнадцатом веке 95% европейцев поражались этой немочью, загнулось 15% людей. Сыпной тиф косил маломочных парижан тысячами, их не успевали погребать. Эту заболевание еще величали алой лихоманкой.
Ощущение неуверенности было связано еще и с тем, что в один-одинехонек год могли вдруг выходить военные деяния, свирепствовать заболевание, а урожай быть аховым. Однако гуще эти бедствия чередовались, и выбиться из этого жуткого водоворота адовых событий в те годы было невозможно.

Народонаселение Европы

Народонаселение Европы вырастало медлительно. Была возвышенной младенческая смертность. Большинство ребятенков не успевали стать старшими, т. к. умирали в младенческом или юношеском годе. Сорокалетний европеец тогда почитался уже дедом, а до 60-70 дожить вытанцовывалось больно нескольким. Тридцать лет — таковая была посредственная длительность жизни европейцев в XVII-XVIII веках.


 


Однако со другой половины XVIII века возник медлительный, однако рост численности народонаселения. Если в половине семнадцатого века народонаселение Европы составляло близ 100 миллионов человек, то спустя полтора века — уже 185 миллионов.


Приход смерти с косоглазый был суровой повседневностью. Её дожидались, и она приходила и лишала жизни и ребятенков, и старших. Таковая бытие, абсолютная лишений, мешала полноценно развиваться личности.


 


Дяди жительствовали длиннее, чем бабы. Великолепная половина человечества умирала тогда в самом цветущем годе — между 20 и 40 годами. Причинами ранней смерти были астения медицины, непосильный труд, беспрерывные опеки о семье и ребятенках, о еде и одеже, выполнение мужских обязанностей. Это ввергло к тому, что 2/3 людей были дяди, и лишь всякий третий — баба.

Индивидуальная гигиена

Отсутствие медицины и аховая гигиена содействовали процветанию заболеваний. Длинное времена люд не таскали исподнее белье и крайне жидко умывались. Это ввергло к процветанию лишая, чесотки и иных немочей кожи, связанных с отсутствием элементарной гигиены. Однако в XVIII веке европейцы стали таскать исподнее белье, однако умывались по-прежнему жидко. Это было связано с тем, что европейцы стали дрожать бани. Они стали вязать это пункт с рассадником немочей. Баня стала превращаться в пункт лечения.


 


В столице Англии были захлопнуты безотносительно все бани. Богатеи умывались с «мыльнях», размещенных в подвалах богатых особняков. Там были парильня, кадки, кипяток. Ванные горницы встречались крайне жидко даже у знати.


Канализация тоже отсутствовала. Этой проблемой европейских городов занималась сама Академия наук Франции.

Питание

Кормежка европейцев зависело от социального положения. Басистые урожаи и легкое развитие животноводства ввергли к тому, что еда была в основном растительной и низкобелковой. Историки высчитали, что люд получали в 5-6 один вяще, чем садили, т.е урожайность была сам-5 и сам-6. Кормились в основном топорной похлебкой и кашей, ели провиант из ячменной и овсяной крупы. Белокипенный хлеб, кукуруза и рис были редкостью. Однако к капуту восемнадцатого века пшеничный хлеб всё же стал вытеснять хлеб, сделанный их иных зерновых цивилизаций.
К картошке длинное времена глядели с недоверием. Однако дробный голодание ввергли к тому, что картофеля стали садить всё вяще и вяще. Эта аграрная цивилизация стала едой беспорточников. Ведь на крохотном клочке земли бессчетно зерна не взлелеешь, а вот картофеля можно взлелеять немало.


 


Крестьянская бедность помногу ела жареный лук, сухари, репу. Простые городские кормились тоже скудно, нередко их ужин заключался итого лишь из смоченного в молоке хлеба.


Мясо было диковинкой и дефицитным провиантом. Французы ели итого 22 килограммов мяса в год, исключением был Париж. Там богатеи использовали в еду мясо в большущих числах. В основном европейцы ели мясные провиант один в неделю в соленом облике.


 


Европейцы были истинными христианами. В христианстве бессчетно постных дней, когда невозможно жрать мясо, однако можно — рыбу. К тому же бессчетно европейских городов были размещены у моря. Оттого ловили рыбу, и она помогала обогатить скудный рацион.


Кормежка богатеев было изобильным и всевозможным. Чай и кофе стали беспрерывными напитками. Знать боготворила ходить в кофейни. Вымахало потребление сахара и сластей. В Нидерландах сахароварение стало развиваться бойкими темпами. Калорийность дневного потребления шамовки богатого европейца стала 6 тысяч калорий, в то времена будто у занятых бедственным плотским трудом беспорточников — итого 2,5 тысячи калорий.


В раннее новоиспеченное времена в зажиточных домах научились консервировать овощи фрукты, добавляли в блюда пряности и специи. Кулинарные книжки того стадия повествуют о многообразии блюд из мяса, рыбы, дичи, овощей. Однако таковские яства были всего на столе богатых европейцев.


 


Зажиточные люд вели книжки, где вносили, сколько еды у них будет в погребах. В их домах были уютные кухни с плошками, кастрюлями и сковородками.

Города

Большинство европейцев в раннее новоиспеченное времена жительствовали в сельской местности. Рост городов отставал от роста деревенского народонаселения. Самым крупным городом длинное времена оставался Лондон. Его народонаселение умирало от немочей, однако всё же к половине восемнадцатого века вымахало до 670 тысяч человек. Иные города вырастали крайне медлительно. Их народонаселение составляло итого несколько тысяч человек.


 


Английская столица тогда заключалась из нескольких районов. В городе были театры, проводились ярмарки. Это был крупный торговый середина. Дома были кирпичными. Численность лавок вырастало больно бойкими темпами. По улицам ходили торгаши-зазывали, восхваляли собственный товар и предлагали взять всем желающим.


Дома лондонских простолюдинов тянулись вдоль берега Темзы. Сити был деловой долею города. Люд жительствовали в соответствии с доходами, какие были больно неритмичными. Дома аристократов заключались из прекрасной мебели, сделанной из ценных пород древесины. В домах взялись камины, возле каких было больно уютно и тепло в ледяные зимние повечера. Размеры окон стали крупнее, а вот горницы по-прежнему не были изолированными.


 


А беспорточники жительствовали в трущобах, в антисанитарии. Их жилье заключалось из одной комнатёнки, жидко — двух. Временами мебели не было абсолютно. Скудное барахло хранили в сундуках, в горнице были убогие койка, стол и стулья, кухонная посуда тоже была больно скромной. Кое-какие дрыхали на полу, на сене. Возле с домом мог быть небольшой хлев.

Изменения в моде

Раннее новоиспеченное времена — это эпоха Возрождения, какая возникла в Италии. Ренессанс вверг к новоиспеченному идеалу красы. Идеальным стал почитаться человек с прекрасной усмешкой, машистыми плечами, узкой талией, большущим ростом, белоснежной усмешкой, белокипенными волосами.


 


Бабы стали таскать белокипенные парики и сбривать волосы под лбом, дабы выглядеть прекрасными блондинками. Популярными стали береты на котелке, украшенные перышками. Живописцы эпохи Возрождения на своих полотнах запечатлели собственно подобный образ прекрасной бабы.
Белокипенный материал был самым модным, оттого самым дорогим. Дяди стали выглядеть интеллигентно, таскать долгую одежу, какую сейчас таскают кое-какие университетские профессора.


Среди баб было модным таскать долгую косу.


Костюм дяди напоминал рыцарский. Он должен был подчеркивать филигранную талию. Это были превосходные манеры портновского искусства.


Европейцы сперва имитировали испанской моде, однако затем на начальный план вышла мода Парижа. Парики стали таскать и дяди. У баб взялись сложные прически. Их платья напоминали твердыня, столь были жесткими и недвижными. Металлические обручи поддерживали юбку.


 


Костюм надобно было таскать сообразно социальному положению. Если у беспорточника взялись избыточные гроши, он не владел лева взять дорогую одежу, какую могли таскать всего зажиточные европейцы.